ДМИТРИЙ ГРИГОРЬЕВ

РАВНОВЕСИЕ СТИХИЙ

Дима Григорьев- поэт. Работает в газовой котельной. Много путешествует по миру.

Пишет добрые грустные стихи, в которых много кусков природного мира.

- Ты думаешь, что мы просто отапливаем пару ближайших домов. Да, конечно мы делаем это. Но важнее другое: в топке котла взаимодействуют все четыре стихии: газ, порождение стихии земли, превращается в огонь, который в свою очередь, нагревает воду, идущую по трубам, и уходит в воздух в виде дыма. Таким образом, оператор стоит у руля управления стихиями земли, воды, огня и воздуха. А, как известно, все процессы на микроуровне, имеют свое отражение на макроуровне. И мы не только поддерживаем тепло в доме, мы поддерживаем мировую гармонию. Если оператор нарушил равновесие стихий, в мире происходит катаклизмы, землетрясения, цунами, тайфуны. И возможно, землю трясет, потому что нас становится все меньше, котельные заменяют автоматическими модулями, которые не слышат небесных вибраций. Им даже на жителей наплевать — на десяток домов один модуль, где компьютер вместо человека. В Германии в некоторых городах каждая квартира отапливается автономно, это и удобно, и экономично. У наших же одно на уме: укрупнить и автоматизировать. Высокая каста операторов котельных скоро исчезнет, и некому будет сдерживать наступление конца света.

-То есть если создать искусственную занятость, вернуть по оператору на дом, то мир станет лучше? А почему, кстати, среди операторов много поэтов?

- Лучше всего голос неба слышен под землёй. Но это раньше в котельных работало много поэтов, художников, музыкантов. Я пришёл в котельную на Адмиралтейской набережной, где до меня работал Митя Шагин, а начальником, старшим мастером был Иван Павлович Шкирка. Удивительный человек, закончивший духовную семинарию, академию, учившийся на восточном факультете. В пятьдесят лет он получил еще одно высшее образование по специальности "энергетика" в СЗПИ (Северо-западном политехническом институте). В котельные он брал преимущественно интеллектуалов, в том числе и писателей и поэтов. Он весь горел работой, которая в буквальном смысле приносила тепло людям. Как-то я вернулся из длительного путешествия по Гималаям, и он меня спросил, много ли я видел в Индии аскетов, просветленных отшельников. Видел, говорю. А он, помолчав, тихо произнес: «В пустыне, где нет людей, соблазнов меньше, а, подумай, насколько труднее соблюдать праведность в миру".

-А как дела с духовностью в Индии?

- Я там был несколько раз, и Гималаи считаю своим вторым домом. Сейчас я бросил все левые журналистские заработки, пишу книгу о путешествии по этим горам, отчасти смешную, отчасти серьезную. Горы с юности вошли в мою жизнь. А Хималай, как известно, отец всех гор. Горы - лучший наркотик, который я пробовал, в отличие от других, он приносит только радость. Что касается духовности, то это очень широкое понятие. В любой стране есть люди, которым явлен Бог, и в России, и в Индии. Возможно, в Индии их больше. Мы совершаем паломничество в православные монастыри, индусы идут в ашрамы к учителям, едут через тысячи километров, чтобы поклонится Ганге, вода которой, по преданию, смывает грехи. В прошлом году мы поднимались к истокам этой великой реки, к леднику Гомункх, где на высоте больше четырех тысяч метров живут святые люди.

— Говорят, Гангу грозит пересыхание

— Ганга — это она. Да, увы, ледники отступают, притоки мелеют год за годом. Но надеюсь, это случится нескоро, а может случится что-нибудь еще, и она станет полноводнее.

- А какими тебе показались жители Индии

— Индийцы очень разные, это многонациональная страна, которая объединяет народы с разными языками и разными культурами. В Кашмире говорят на кашмири, в Ладаке — на ладаки, диалекте тибетского, и так далее. В одном регионе преобладают индуисты, в другом большая часть — мусульмане, в третьем много сикхов, в четвертом, по другую сторону Гималаев, больше 80 процентов — буддисты. Есть уникальные места, например, деревня Малана в долине Парвати, где жители говорят на своем собственном языке, имеют свои законы, считают себя потомками Александра Македонского и не вступают в контакт ни с кем из инородцев, в том числе и с жителями окружающих деревень. В целом же, в горах люди более суровые и более честные.

-Мне очень понравилась книга консула Абхая Кумара о современной Индии, о его семье, о его собственном пути из поселка на берегу реки к Делийскому университету и блестящей карьере в России.

- Конечно, я знаю Абхая Кумара. Познакомились мы с ним три года тому назад, когда Тоня, моя жена впервые получала индийскую визу. Я ей посоветовал не писать в анкете, что она работает редактором в издательстве. Почему-то в интернете не рекомендовали указывать специальности журналист, редактор. Тоня же поступила по-честному и все указала. И, как я и ожидал, мне визу дали, а её позвали на собеседование. Час, полтора проходит, я сижу в холле консульства, и уже начинаю всерьез волноваться. И вдруг она выходит с пакетом, полным книжек. Оказалось, что консул Абхай Кумар - писатель, поэт, художник, и ему было просто интересно поговорить с Тоней о книгоиздании, о современной литературе, о писательском ремесле. А Тоню, как издателя интересовали индийские авторы. Потом мы были на его выставке в "Деревне художников". Побольше бы у нас таких чиновников!

-А ещё тобой была написана книга о Поладе Бюль-Бюль Оглы, композиторе, певце, и после Азербайджана в России.

-Тогда он был министром культуры Азербайджана. Книгу попросили написать азербайджанские бизнесмены, живущие в Петербурге, но это был один из тех заказов, которые я выполнял с большим удовольствием. Он тоже очень интересный человек. Талантливый композитор, написавший музыку ко многим фильмам, автор советских шлягеров, и при этом умелый руководитель. Но первую часть книги я посвятил его отцу Бюль-Бюлю (на тюркском "бюль-бюль" это соловей). Он был знаменитым певцом, единственным человеком из мусульманского мира, которому довелось учиться и выступать в те времена в Италии. Бюль-Бюль сделал за свою жизнь многое, например, в участвовал в создании консерватории в Баку, организовал институт по изучению народной музыки, благодаря чему удалось сохранить многие памятники музыкальной культуры.

В Азербайджане меня поселили в пригороде Баку, в посёлке Шувеляны на взморье. Кстати, в соседнем поселке Мардакяны останавливался Есенин, он жил на даче, которую экспроприировали у местного олигарха Муртузы Мухтарова, пил водку, и представлял, что он в Персии. Впрочем, трудно устоять. Мои соседи и хозяин дома были очень гостеприимными, и каждый старался угостить меня чем-нибудь необычным, показать самый лучший, с его точки зрения, ресторан.

-А какие впечатления у тебя остались от культуры Азербайджана сегодня?

- Она есть и очень богата — ведь у нее много корней. Азербайджанская культура впитала тюркскую культуру, которая пришла на смену персидской. Есть интересные художники. писатели, режиссеры. А если говорить о культуре в целом, то иногда замечаешь мелочи, которые тебя приятно удивляют. Так например, заходит в автобус женщина. и ей тут же какой-нибудь молодой человек уступает место. Или еще: хозяин дома, в котором я жил, купил барашка, и солидную его часть отнёс соседу, у которого «мало денег и много детей».

-А сам ты дружишь с деньгами или нет?

- Когда как. Иногда у меня в жизни происходит странное соединение гламура и андеграунда. Будучи в котельной, я работал литературным редактором глянцевого журнала. Долгое время занимался копирайтом. Говорят, деньги дают свободу, возможность играть в любимые игрушки. А игрушки приковывают к себе новыми цепями.

Какая уж тут свобода!

Например, старинные автомобили. Купил вот "Волгу 21". Тоня говорит это твоя гордыня: Едешь по Невскому, и люди спрашивают «Кто это такой на красивой машине едет?». А им отвечают «Это Дмитрий Григорьев с поэтами". Может, и гордыня, но мне нравится возиться со старой техникой, независимо от того, принадлежит она мне, или кому-то другому. У нее душа есть.

А в чем ты видишь пути спасения этого мира?

Они общеизвестны, и первая из них работать над самим собой, согласно своей вере. Для меня существует несколько заповедей, которые я стараюсь соблюдать, и первая из них - это ненасилие.

-А если чиновники и власть распоясываются, лгут, занимаются мерзостями, воровством, грабежом, убийством – как мы это видим, когда под предлогом заботы о правах человека государства коалиции убивают мирных граждан Ливии.

- Я против войны. Убивая тех, кто убивает, воспитывая убийц, мы и придем к всеобщей смерти. Я не взял бы в руки автомат чтобы "землю в Гренаде крестьянам отдать". Я готов открыто высказывать свое мнение, например, против войны в Ливии, я подписывал бумаги против башни Газпрома, против ЗСД в Юнтолово, против уплотнительной застройки. Правда, мое мнение никого не интересует, а вес подписи ничтожно мал, но все же…

- Ну-ну. Все мы ставили подписи, и что, хоть один дом от уничтожения адскими инвесторами мы спасли? А башня функцию свою сыграла, под неё кто надо денег попилил из бюджета…

-Спасли один сквер, кажется. Зоопарк в Юнтолово, скорее всего, построят, скоростной диаметр тоже. Но класть бомбу под трассу я не стану. Борьба со злом в наши времена должна заключаться в том, чтобы побеждать врага внутри себя, соблюдать внутренний нравственный закон, учить ему тех, кто младше. Пока я в этой битве победы не одержал. Кстати, в Индии духовные лидеры оказывают значительное влияние на политику. С ними советуются и министры, и премьер. У нас, похоже, наоборот. Интересно, послушал бы совета святого старца какой-нибудь Медвепутин…

-У тебя за последние два года вышло три книги стихов «Между играми», «Другой фотограф», «Новые сказки»». Ты в них касаешься больных проблем современного мира?

- Любое поэтическое высказывание касается жизни, любви, смерти. А это современные проблемы. И поэзия, с моей точки зрения, всегда выше политики. Но реалии, так или иначе, присутствуют. Во время войны в Афганистане, например, у меня был целый цикл стихов "Война без номера".

- Меня бесит теория Мальтуса, что вот земли мало, людей много, что нужно много энергии для всех, поэтому нужны атомные станции. Мне кажется, что сторонники Мальтуса устраивают войны, чтобы сокращать население. А энергия атомных станций нужна рекламодателям и супермаркетам, чтобы втюхивать свои гадкие товары в одноразовых упаковочках.

- То есть, ты считаешь, что теория всемирного заговора верна. Но я думаю, что если это и так, то атомные станции здесь не причем. На самом деле, правильно функционирующая и полностью защищенная от природных катаклизмов и дураков атомная станция экологичнее тепловой. Но защита от дураков, как это показала авария в Чернобыле, и землетрясений, как это случилось недавно в Японии, не срабатывает. Насколько это опасно, я хорошо представляю, в свое время работал ликвидатором в Чернобыле. По военной части — был командиром взвода радиационной разведки. Но по сути дела, бригадиром по мойке и чистке. Станция - это огромный город. Я носился с дозиметром по разным комнатам примыкающего к взорванному блоку, чтобы мои солдаты, которые все были намного старше меня, соблюдали технику безопасности, не нахватали лишнего. Через пару лет я узнал, что двое из взвода умерли от рака легких.

-А говорят, что водка от радиации помогает, и что водку давали ликвидаторам.

- В 1987 уже не давали. Наоборот. Наш полк стоял возле деревни Домановки, и бабки жившие в ней гнали самогон, который продавали солдатам. Однажды наши полковники переоделись солдатами, вошли в деревню и погромили все самогонные аппараты. С врагом, даже таким, как радиация, следует встречаться на трезвую голову.