Катрин Милле в Петербурге.

Тоска по уму художников.

Наверное, у каждого поколения есть свои наиболее яркие представители- те, кто не ленился, кто жил на полную катушку, пропускал через себя все конфликты и веяния, сам их активно формировал. Во Франции, от поколения тех, кому в 1968 было 20 лет, таким ярким лучиком светит Катрин Милле.

Ныне Катрин Милле- художественный критик, главный редактор парижского журнала «Арт-Пресс». Написала множество книг по современному искусству, среди них – «Современное искусство Франции», «Статьи о концептуальном искусстве», «Ив Клайн», «Роже Таллон, дизайнер», «От предмета к произведению. Утопические пространства искусства»… К тому же она не только теоретик, она куратор нескольких ярких выставок- «Барокко 81» в Парижском музее современного искусства, французской секции на Биеннале в Сан Пауло в 1989 году, французского павильона на Венецианской Биеннале в 1995 году.

Но даже и не парадоксальным, а вполне банальным образом в наши товарные времена мировую известность Катрин Милле принесли не её труды об искусстве и не её кураторские построения и визуализации концепций, а скандальная книжка «Сексуальная жизнь Катрин М.». Книжка вышла в 2001 году и тут же стала бестселлером, была переведена на многие языки, в России на русском появилась в издательстве Лимбус-Пресс несколько лет назад.

В этой книжке француженка описала со старательностью юного натуралиста сексуальные похождения своей юности. Эти похождения производят мощное впечатление. Такого в мировой литературе ещё не было. Самое интересное- это грандиозные групповики, которые устраивали пламенные деятели сексуальной революции 68 года в Булонском лесу. Делалось всё это просто. Дружок звонил отвязной интеллектуальной умненькой девчонке, и она, задрав юбчонку, как сказали бы по-русски, а по-французски- натянув джинсики, неслась вперёд навстречу приключениям. С кем, сколько их будет, какие они внешне и внутренне- всё это для молодых бунтариц было неважно. Что было важно- я например этого так и не поняла. Изнанка ярких сексуальных приключений под кустиками, когда в голом виде сцеплялись студентки, преподаватели, арткритики и министры, она осталась у Милле непрописанной. Подробные описания вполне обыденных, не пафосных человеческих тел и их судорог сначала увлекают, но потом быстро приедаются. Я не знаю никого, кто прочёл бы книжку до конца с неослабным вниманием.

Мне всё же показалось, что книга Милле о другом. О том, как можно бороться с тотальным одиночеством и ощущением собственной ненужности, невключённости в подлинное бытиё весёлыми трениями об телеса других, таких же потерянных и неуверенных в себе человеческих существ. Недавно по ТВ показывали фильм «Укол зонтиком» с незабвенным Пьером Ришаром. Больше всего меня поразили глаза молодого, в самом соку Пьера Ришара, какими он смотрел на своих многочисленных красавиц-партнёрш. Это были глаза человека, потерявшего веру в себя и в других. Смотрел он на красавиц цинично и грустно, видно было, что как бы красотка не извивалась перед ним, он ей не верит, он её выносит за скобки своего существования, он остаётся в холодном одиночестве и вечном поиске крепкого мига, который подтвердит ему реальность его существования. Но миг этот вроде бы так и не наступил. Интервью со старым Пьером Ришаром говорят об одиноком, замкнутом человеке, так и не нашедшем свою вторую полнокровную половину….

Для русского обывателя «Сексуальная жизнь Катрин Мю»- это радостный плевок в фарисейскую лживость и пафосность поколения отцов, в тоталитаризм, в авторитарный тип взаимодействий между людьми, когда всё строится по вертикали, где главный вопрос- кто над кем пахан, кто под кем раб. Это плевок в мир патриархата с их двуличным призывом девушек к морали и браку, когда при этом у «отцов» к девушкам совсем иное отношение… Плевок этот вызывает восторг и головокружение. А можно и так. Кто сказал, что так нельзя? Что жизнь по законам, показанным в фильме «А если это любовь?», в котором мать бьёт дочь по щекам за предчувствие любви, а учебный и производственный коллектив это предчувствие любви грубо обсасывает- это норма? Кто сказал, что девичий вой одиночества и затяжные, часто безрезультатные годы поиска «любимого, дорогого, единственного»- это норма? И ничего с 68 года не изменилось. Девушка либо попадает в семейную ячейку, приобретая статус «жены» со всеми животными правами и обязанностями, но часто теряет при этом возможность самореализации в других сферах. Либо она попадает в гораздо более многочисленное стадо свободных самочек, а там царствуют другие, тоже животные и волчьи законы взаимоотношений полов.

Катрин Милле, её подружки и дружки сыграли в предельную свободу и раскрепощённость, удовлетворили наяву многие свои смелые желания и сексуальные фантазии. Но когда Катрин Милле приехала к нам в Петербург и выступала в Доме книги, симпатичная такая нордическая типичная француженка, похожая на Ани Жирардо, главный вопрос, который мне хотелось ей задать- он был о том, чувствует ли Катрин свою вину, вклад в то, что в последние 20 лет каждый третий мужчина во Франции умирал от СПИДа, пока на освобождённые от французских умерших гедонистов земли не пришли арабы и африканцы. Я не задала этот вопрос. Беседа в Доме книги пошла по каким то другим рельсам. Но у сексуальной революции, пьянящей революции 68 года была обратная сторона и своя дорогая цена. Эпоха необычайной лёгкости бытия, эпоха гедонизма и эгоизма имела и другие последствия. Мир стал другим. На обезлюдевшие, бездетные земли Европы пришли другие народы с другой моралью. Мне кажется, что в условиях урбанистической глобальной цивилизации эти народы быстро потеряют свою патриархальность и традиционность, быстро всосутся в ад разрозненных ячеек, перестанут плодиться и множиться, решив проблему перенаселённости.

Но вот Катрина Милле, написавшая свою сенсационную книжку, приехала в Петербург! Она среди нас! Поводом для её гастролей по России стал выход на русском языке её новой книги «Дали и я».

Одно перелистывание книги вызывает ощущение электричества в пальцах. Гениальные картины Сальвадора Дали, гениальные названия их, цитаты из литературного наследия Дали, очень живой анализ литературного и художественного творчества и жизни художника, который проделывает многоопытная и многознающая Катрин Милле… Боже мой, каким чудесным для искусства был 20 век! Как всё было вновь, какое чудесное чувство первооткрытий, первых называний, придумывания имён и терминов. А главное- атомная энергия, возникающая от расщепления ядер тайны человеческой личности, человеческих взаимоотношений, к анализу которых приложена вся мощь человеческой культуры, включая архаику и первобытные синкретические времена, психоанализ и шизоанализ.

Путешествуя вместе с Милле по миру Дали чувствуешь что-то вроде вдыхания целебного воздуха гор и облаков после затхлых конурок города, его кисленького запашка европакетов. Милле является фигурой, достойной быть проводником по миру Сальвадора Дали. Катрин изучает «тело Дали», великий художник в своих дневниках проявил колоссальный интерес к своему телу, его проявлениям. Его картины наполнены деталями и внутренностями тела. Катрин Милле, с её детализировнным описанием занятых сексом тел, она в чём-то близка Дали. Особо интересует Милле теория параноидально критического феномена, которую исповедует Дали. Параноя не как логическая ошибка, а как легитимный феномен со времён Дали входит в нашу жизнь. «В 98 году я занималась темой дерьма в искусстве 20 века»,- пишет Катрин Милле. Катрин сопоставляет свои исследования и эту тему у Дали, «продвинутая современность может легализовать архаизмы»,- делает вывод Катрин. Тело и параноя, норма и то, что считается находящимся вне нормы… Предельно искренняя Милле и предельно искренний в своих описаниях Дали…

-Катрин, почему вас привлёк именно Сальвадор Дали? Откуда взялось это рядоположение Дали- и вы?

- Почему Дали мифологизирован? Это единственный художник 20 столетия, который тщательно строил свой персональный миф и своё творчество. Книга Дали «Дневник гения»- очень искренняя и полна фантазмов. Сальвадор Дали изобрёл свою систему оценок, которые он выставлял художникам прошлого. Он понимал, что не всегда может к ним приблизиться как художник. Он понимал, что как литератор он интересней, чем как художник. Одна из тем Дали- нарциссизм, тот образ, который он проецирует, и тот, который возвращается к нему. Одно- это тот образ, который он создавал, другое- тот имидж, который складывался у его поклонников. Сальвадор Дали столкнулся с проблемой медиатизации личности. Когда твоя личность приобретает медийный характер, то она распадается. Моя публичность помогла мне лучше понять поведение Дали.

Для этого надо понять, что такое визуальная абцессия. Всё проходит через глаз. Визуализация становится глобальной. Нет различия, что выше, что ниже, что ближе, что вдалеке, что крупней, что мельче. Если взглядом описать круг, то то, что казалось неважным, может выйти на первый план. Дали открыл параноидально критический метод. Можно проиллюстрировать его на примере фотографии. Дали опубликовал фотографию. На ней мы видим вход в магазин, на пороге его стоят две женщины и один мужчина, а на асфальте, на краю, лежит катушка без ниток. И катушка для нашего взгляда кажется важнее, чем три человека. Она странна, она непонятна, она привлекает внимание.

Почему я, написавшая книгу «Сексуальная жизнь Катрин М», почему я увлеклась визуализацией Дали? Если посмотреть с точки зрения визуальной абцессии- то ты увидишь скрытое. А в нашем обществе скрытое- это прежде всего сексуальность. Если мы хотим видеть сокровенное- то обращаемся к области секса. Мой друг Ален Фриш говорит, что фотографию изобрели с тем, чтобы показать в конце концов половую сферу человека. Есть теория, что конечная цель фотографии- это порнография.

-Катрин, а что вы скажете про сексуальную революцию во Франции. Она как- продолжается, или уже закончилась?

-Надеюсь, что она продолжается в умах. Социальные обстоятельства делают эту революцию сегодня более трудным делом, чем в 60-е годы. Революция принесла значительный плод- люди стали более терпимым, готовы больше принять и больше смиряться. Ко мне подходят читатели, они пишут мне, они говорят мне: «У меня не было такого сексуального опыта как у вас, но я допускаю, что такое может быть». Терпимость – важное завоевание сексуальной революции.

-А каковы завоевания феминизма?

-То, как партнёр разговаривает во время секса со своей подругой сегодня- это достижение феминизма, а не сексуальной революции.

-Катрин, а как складываются ваши отношения с религией, богом?

-Я выросла в католической семье. Я не практикую католицизм, но меня интересуют всё, что связано с религиозной жизнью. В своём журнале я затрагиваю эти вопросы.

- В своей книге «Дали и я» вы не могли не затронуть роль Галы в жизни Дали…

- Женитьба Дали на Галине, бывшей жене Поля Элюара в 1934 году исцелила художника от страха перед женским. Страх Дали перед женским, перед матерью-пожирательницей, подобной самке жука-богомола, можно увидеть в его картинах. Картины Дали я воспринимаю как символ атавистической сексуальной агрессии, когда страх поглощения сильнее, чем страх кастрации. Гала избавила Дали от его эксгибиционизма. Гала была хорошим организатором, она многое взяла на себя в организации жизни Дали, она ему во многом помогала.

-Вообще у многих французских гениев жёны были русскими. Как вы думаете, что в русских женщинах их привлекало больше всего?

-Я не являюсь русской женщиной и мне трудно об этом судить. Но, я думаю, русские женщины – они предприимчивы, активны, способны адаптироваться к любым условиям, они готовы принимать решения…

-А какие темы с Дали вас больше всего сближают?

-Тема мастурбации. Мне показалось, что в моих фантазмах сексуального и психического свойства я близка к Дали. В сфере искусства можно позволить себе всё.

-Кто из современных художников, которые подобно Дали работают над своим имиджем, своё медийной личностью, вам интересны?

- Определённое количество художников выстраивают свой персонаж, но они умом не могут сравниться с Дали.

-Насколько ваша книга «Сексуальная жизнь Катрин Мю» является автобиографической?

- Книга переведена на огромное количество языков. Такой книги ещё не было. Многие писали о сексуальных отношениях. Отличие моей книги – это моя история. Я хотела дать самые искренние показания, какой может быть сексуальная жизнь женщины. Это автобиография.

-А как относятся те, кого вы описали в интимном виде к вашей книге?

-Нас связывают дружеские и деловые отношения, многие из этих людей работают как и я в сфере искусства. Они часто звонят, им симпатично то, как я их описала.

-А как складываются ваши отношения с читателями?

-Я получаю сотни писем. Мужчин больше всего интересуют загадочные женские удовольствия, их интересует, как доставить женщине удовольствие. И в моей книге они пытаются найти на это ответ. Но на улицах ко мне чаще подходят женщины.

- Я слышала по Евроньюс, что вы написали ещё книгу о ревности.

- Я написала книгу «Дни страданий»- о кризисе ревности. Многие, кто читал мою книгу «Сексуальная жизнь Катрин М.» интересовались, насколько женщина может быть лишена чувства ревности, ведь там описывались интимные отношения с многими партнёрами. Я сама пыталась это анализировать. Ревность не обошла меня стороной. Я узнала, что мой друг мне изменяет и испытала муки ревности. Всех удивило, что я поддалась этому чувству. Привязанность к человеку находится в противоречии со свободой. Ревность- это некая подземная тяга, толчок её пульсации менее структурирован, чем чувственность. Ревность - более архаичное чувство, чем чувственность.

-Вы являетесь редактором журнала об искусстве. Как секс и искусство соотносятся между собой?

-Я считаю, что сексуальные устремления- это одна из движущих сил искусства. Поэтому большинство художественных произведений в закамуфлированной в той или иной мере форме излагают нам сексуальное влечение. В течение веков искусство позволяло нам сообщать то, что в иной форме излагать запрещалось. Мои друзья, уже пожилые люди, признавались мне, что прожив большую часть жизни до широкого появления порнографии, они не видели обнажённого тела. Они увидели первую обнажённую женщину в музее.

-Вы посетили галереи Москвы и Петербурга? Какое мнение сложилось у вас о современном искусстве России?

-Я немножко представляю его себе. Я посещала много музеев, и примерно представляю себе, что происходит с современным искусством в России. Мне кажется, что в тех произведениях российского современного искусства, которые я видела, художественные провокации более лобовые и более агрессивные. Возможно, такое впечатление связано с тем, что французские художники сами по себе более интеллектуальны…

-А что вы можете сказать о парижской жизни искусства?

-Это очень вторичные, второстепенные вещи. Всё связано с какими то социальными и государственными структурами. Больше обсуждается не само искусство, а то, кто будет руководить музеем, фондом, собранием. Это больше волнует людей.