Валерий Савчук, философ.

Беседа об авангарде и др.

-Валерий Владимирович, Вас считают авангардистом в философии, в жизни, в творчестве. Есть ряд высказываний это подтверждающих: «Артпровокация, возможно, на сегодняшний день, самый действенный способ воздействия на художественный процесс. Мало того, что она даёт импульс к сопротивлению, движению, она удивительным образом несёт в себе, я бы сказал, артпозитив. Просто хочется работать. В петербургском культурном поле качество первого артпровокатора уверенно взял на себя философ Валерий Савчук» (Владимир Комельфо). «Валерий Савчук - это правило, сформулированное без правил. Скоростные броски за пределы принятых конфессий; академизм, полюбивший улицу. Это ежеминутная провокация привычного. Он умеет превращать ценности повседневного сознания в карнавал. Он, наконец, един в трех лицах: философа, писателя, художника» (Елена Долгих, писатель). «Истинные приключения духа, его превратности на пути к “современной культуре” прослеживаются Валерием Савчуком с неожиданной стороны — со стороны крови и риска, — но прослеживаются уверенно, в том числе в невидимости и иновидимости» (Александр Секацкий, философ), «Сама Медиафилософия, которую продвигает проф. Савчук В.В. в массы и в академической среде довольно авангардный проект, поскольку феноменологическая и аналитическая традиции, которые считаются современными на десятки лет древнее. Так что авангардист - это вполне объективное определение» (Алексей Иваненко, медиаактивист). Так ли это?

-Мне трудно судить, но видимо у названных Вами людей есть свои резоны так говорить.

-И насколько вы считаете себя сами авангардистом? и вообще, что сегодня значит быть авангардистом? Насколько авангарден наш город сегодня?

-О себе говорить трудно. За человека должны говорить дела его, его оппоненты, коллеги его. А северянинские модернистские жесты — остались в веке прошлом.

Известно, что Петербург изначально задуман на волне движения к Западу, поэтому его местоположение эксцентрично России, ее огромной сибирско-азиатской части. Город без предшествующей истории, без контекста, без естественных условий возникновения и долгой истории обживания топоса. Своей отдаленности от России, своей умышленностью и прямолинейностью он не только был пограничным, но и являл собой образ мужского города, противопоставляя себя древнерусским городам, построенным по концентрическому женскому типу, внутри стен, которых найдем детинец.

Ныне пыльно-архивный дух города, к сожалению, побеждает. Чем мы можем гордиться сегодня? В набор не попадут ни современная архитектура, ни реализованные проекты, бронзовые покойники из далекого времени, исполненные в эстетике соц-реализма не могут претендовать на авангардный дух.

У меня есть сомнения в навязчивости, с которой используют самоназвание «Культурная столица». Если бы мы меньше говорили, а реализовывали бы действительно интересные радикальные проекты, тогда бы не только мы сами, но и нас бы по праву считали культурной столицей. А чем больше мы будем утверждать, что мы культурная столица и запрещать актуальное искусство, мирится с грязью, неустроенностью, с неумением жить вместе и доверять своему окружению, с той человеконенавистнической атмосферой новой городской среды на окраинах и т.д. – тем меньше шанс стать действительно культурной столицей. И напротив.

К этому замечу, что западные демократии давно выработали механизм апроприации негативной критики своего общества в позитивные и аттрактивные моменты его жизни, превратив в коммерческие предприятия, вобрав в индустрию отдыха и развлечения, массмедиизировав их. «Фаллос» группы «Война» мудрые чиновники не трусливо бы стирали и замазывали руками гастарбайтеров, а напротив, предложили бы художникам сделать его качественно и надолго, чтобы он каждый раз гордо подымался при каждом разведении моста, привлекая туристов, добавляя турситической привлекательности (о коей так много говорят, но так мала делают); этот самоироничный жест добавил бы мудрости правителям и авангардности Городу. И здесь нет парадокса авангард в искусстве оборачивается самым успешным и коммерчески самым эффективным и дешевым проектом. Он способ раскрепощения духа города, страны. Предложу еще несколько вполне авангардных и столь же легко осуществимых проектов городу, который как никогда нуждается не только в прилизанных и дорогих недо-новаций, но акупунктурно точных культурных действий. Меня по этому поводу восхищает не «Центр культуры им. Жоржа Помпиду - Бобур» в центре Парижа, а то, что чиновники города пошли тогда на большой риск, снесли часть города, выдержали критику и … в итоге создали еще один символ Парижа. Таких бы нам администраторов со вкусом, решимостью и волей.

У нас есть, свои проекты. Возьмем, к примеру хотя бы идею памятника Зайцу I. на Заячьем острове (он был выставлен только макет в масштабе один к одному, вызвал определенный резонанс с СМИ). Некоторые успели сфотографироваться на его фоне.

Хотел бы «твердую копию» виртуального кладбища с автоэпитафиями известных интеллектуалов и художников Петербурга, то есть создать реальное современное кладбище подлинных творцов современной культуры, а не официально признанных и обласканных заслуженных и «народных». То есть создать кладбище без этой ужасающей тесноты, без вечных оградок, мимо которых не протиснуться, уныния и грязи наших южных, северных и прочих кладбищ.

Был бы уместен и провокативен, одновременно, лозунг у аэропорта «Пулково»: «Россия не Европа. Россия больше, чем Европа» для повышения адекватности самоидентификации соотечественника и предупреждение иностранцев о специфике нашей страны.

-Вообще, в постинформационном обществе насколько возможен авангард?

-Сомнение оправдано. После отшумевшего, но ушедшего в прошлое постмодернизма, уже нельзя с той легкостью пионеров авангардистов полагать свою цель, свои устремления в качестве авангардных. После стольких взаимообрачиваемостей, взаимопревращений авангарда в арьергард где направление прогресса и светлого будущего, а где регресса — неизвестно. Что, оставшиеся в далеком 1917 году левые сегодня авангард? Нет ничего более неприятного для вчерашних авангардистов, как авангард дней сегодняшних.

-Вы пристально исследовали философию фотографии, философию телесности, философию боли, крови и насилия, а теперь исследуете медиареальность. То есть в центре вашего внимания- человек и его отношения с его отражением в виде снимка, текста, кадров ТВ. Считаете ли вы, что именно эти темы являются в наши времена самыми актуальными, таящими ответы на самые больные вопросы общества?

-Мы живем уже в другом мире, а по-прежнему думаем, что в старом, добром, надежном, материальном, вещественном. Но после того, как произошли тотальные изменения в реальности, они заново отформатировали наше восприятие, сознание, архитектуру взгляда и конструкцию чувств. После лингвистического поворота худ-бедно донесшего нам понимание, что не мы говорим, а язык говорит нами, после иконического поворота – обратившего наше внимание на то, что это не мы видим, а нами видит образ, сегодня, после медиального поворота, мы должны с такой же неизбежностью признать, что нами воспринимают медиа, которые создали неведомую прежде реальность — медиареальность. Мы думаем, что используем новые медиа, на самом деле больше правды в том, что видят и чуствуют нами, нами воспринимают и нами же желают потреблять, втягивая в стерильную прогрессию общества потребления, замечу предметов все более одноразовых, продуктов питания все больше искусственных и модифицированных, взаимоотношений между людьми — все более дистантными и поверхностными. Вывод медиа — внутри нас. Они коммунницируют нами.

-Вы ввели массу терминов: медиабулемия, медиатерроризм, ветераны компьютерных войн и медиаинвалиды.

-Не только, есть и другие: топологическая рефлексия, философ как художник, симметрия ран архаического космоса, постинформационное общество, культурал, перформанс как конверсив топоса, фотография — поза логоса.

- Что делать человеку, чтобы не стать медиаинвалидом? Как вы сами себя защищаете от медиатерроризма?

-Чем активнее, беспринципнее, циничнее масс-медиа, тем пассивнее тело аудитории. Старый лозунг: “Разделяй и властвуй” отброшен. Актуален новый: “Соблазняй изображением, раскручивай гонку потребления удовольствий, объединяй в группы активных пользователей, усредняй желания, объединяй и — манипулируй”.

Актуальное медианасилие настолько же очевидно, насколько и незаметно. Марсель Пруст заметил как то, «что жизнь есть усилие во времени». Ныне помимо двух по меньшей мере усилий в день (встать рано утром и вечером заставить себя лечь), современному человеку предъявляется третье ежедневное усилие: концентрация внимания на конкретных механизмах формирования медиаочевидности. Вводить режим визуальной, звуковой, тактильной экологии, сознательно избирать зоны соприкосновения с людьми, с природой, естественной линией горизонта и запахов леса и моря (благо все это у нас есть, и не столь далеко).

-Московско-пермский театр «Практика» привозил в Петербург свой спектакль «Коммуниканты», написанный современным молодым драматургом и использующим слэнг современных партийцев и чиновников. Кто у кого слово «коммуниканты» позаимствовал- вы у театра, или он у вас, или вы оба у реальности?

-Да мне Ваш вопрос напомнил замечание Гегеля, который прокомментировал спор двух естсествоиспытателей выпустивших книги, подробно описывающих корову, а после обвинявших друг друга в плагиате. Гегель обронил: «оба они у коровы списали». Знал бы о спектакле, возможно сходил бы. Но если хронологически, то все же термин "коммуникант" использовался нами в дискурсе медиафилософии за несколько лет до премьеры Пьесы Дениса Ретрова "Коммуниканты". Но еще прежде он существовал как технический термин лингвистики, коммуникативистики или коммуникалогии.

-В каких областях вы чувствуете себя белой вороной? в философии? или как философ в среде обычных людей?

-Или философ всегда это белая ворона?

-Сопротивление философии было всегда: и жизнь сопротивлялась, иронизируя и издеваясь над философами, и философы сопротивлялись обыденному строю мыслей современников, их прагматическому здравому смыслу. Белой вороной себе не кажусь — уж больно гордое романтическое самоназвание — и в первую очередь среди обычных (правда, есть ли такие?) людей, скорее чувствую свою инородность в среде специалистов по коммуникации.

-Я делала с вами интервью лет 6 назад - тогда журнал «Петербург. На Невском» собирался сделать ряд интервью с философами Петербурга об актуальных проблемах нашей реальности. Но цикл быстро закончился, так как, к сожалению, философия и философы оказались далёкими от жизни, не умеющими переводить свой научный дискурс с философского на общедоступный, общечеловеческий язык. Интервью с вами называлось «Молчание философов». Что с тех пор изменилось в петербургской философии? Стала ли она ближе к жизни?

=И да, и нет. Да, поскольку в СМИ стали чаще появляться философы: А. Грякалов, К. Пигров, А. Секацкий, М. Уваров (хотя подлинные философские авторитеты как то: А.Исаков, А. Погребняк — коим есть, что сказать — многозначительно молчат по-прежнему). С другой стороны, премия петербургского философского общества каждый год выделяет и награждает философов с Именем за «инвестицию в культурную жизнь города». Есть взаимный интерес и движение навстречу с двух сторон. Это уже тенденция.

-Вы один из редких философов, активно участвующих в креативной культурной жизни Петербурга, вы участвуете в выставках, в проектах художников и перформансистов. Удаётся ли вам из ваших учеников сформировать активных участников современной культуры Петербурга?

-В вопросе уже заложена мина (полу-серьезная) лица: есть культура, а есть не культура – философия. Последняя должна входить, выходить в культуру, выбираться из своей пещеры. Но философия – это тоже культура. Ее качество отражает уровень развития страны. Нет культурной страны без философии. Друго дело, что у нас нет, или прискорбно мало того, что я называю философией среднего уровня, то есть той, которая говорит о реальных проблемах на понятном языке, не теряя при этом градус метафизичности анализа проблемы. Таковых еще мало. Имея опыт городского семинара, “Академическая/маргинальная мысль и современное искусство: стратегии узнавания”, который я вел с 1998 – 2000 годах на Пушкинской-10 и организации общества философии и искусства «Новая архаика», сегодня мы в Центре медиафилософии проводим исследовательский семинар «Визуальные практики», на котором выступают известные художники, фотографы, кураторы и искусствоведы, ученые, которым не чужда проблематика визуального. У нас есть вполне офрмившиеся и самостоятельные исследователи, некие из них защитили кандидатские диссертации: М. Степанов, Д. Колесникова, И. Кортков. А А. Иваненко – медиаактивист и активный автор Википедии - скоро будет защищать докторскую.

Беседовала Ирина Дудина

19.12.2011