Семья художников

В Петербурге есть уникальная семья художников: Феликс Волосенков, Наталья Цехомская и Алексей Ярыгин.

У каждого своя яркая художественная индивидуальность, свой непростой путь в искусство.

В семье только Феликс Волосенков – выпускник художественного училища. Наталья Цехомская окончила Политехнический институт по специальности экспериментальная физика и архитектурный факультет ЛИСИ. Её сын Алексей Ярыгин -

геофизик-ядерщик, выпускник геологического факультета. Мужем Натальи и отцом Алексея был учёный физик Евгений Георгиевич Ярыгин. Отчимом Алексея стал художник-авангардист Феликс Волосенков.

В семье переплелись физики и лирики, советская наука и техника с советским и перестроечным андеграундом.

Феликс Волосенков в годы Перестройки взял и создал ни много, ни мало Санкт-Петербургскую академию современного искусства бессмертных. Творческая энергия и монументальный размах у него академического уровня, переходящего в языческий разгул. Одно время Феликс чувствовал себя ипостасью древнего Волоса. В создании живописных полотен, графики и объектов Феликс Волосенков ни в чём себя не ограничивает, выплёскивает свои эмоции всеми способами, вплоть до жирных красочных нашлёпок, вылезающих за плоскость. Его работы выставлялись в Русском музее и многих галереях и музеях Европы и России, это уже классик питерского искусства.

Наталья Цехомская прославилась как художник, работающий в технике фото-юзинга. Научно-техническая направленность её творческой личности помогла ей изобрести разнообразные методы создания художественных работ на основе фотографий. Это аргентография, когда изображение получается при работе с эмульсионным слоем без участия фотокамеры, синография, когда соединяются изображения с нескольких негативов. Работы Натальи уникальны, она в них даёт высказываться творчеству самой природы, выстраивая это высказывание в соответствии с движениями своей суровой и лирической души. Получаются орнаменты в стиле минимализма, вырисовывается стройный порядок на фоне пугающего и бурного хаоса. Может быть этот хаос- это и есть душа Феликса Волосенкова, которую Наталья Цехомская как архитектор и физик пытается загнать в формы упорядоченности и меры.

НЦ-Феликс часто меня упрекает, что я слишком люблю во всём порядок, систему. Я систематик, как Менделеев. Сам же он обожает хаос, он совершает повсюду пространственные экспансии. Ты видела его мастерскую?

ИД-Да, метров 100, и всё сверху донизу занято работами, уже и ногу некуда поставить.

НЦ-И тут, у нас на даче, он уже захватил всё пространство. Хотя у нас у каждого тут по своей маленькой мастерской. Феликс считает, что хаос- это признак настоящего творца,- говорит Наталья.

ФВ-Ну да, а ты вечно стремишься нарушить мой хаос,- ворчит Феликс.

В работах Алексея Ярыгина так же видно сочетание хаоса, случайных пятен и потёков с волеизъявлением художника-лирика. Его работы пронзительны, его цветоощущение уникально. Особенно поэтичны его пейзажи.

-Лёша вырос здесь, в Вырице,- рассказывает Наталья. –Мой дед, вернувшись из ссылки, получил тут участок. Он купил на затопляемых территориях деревенский дом и перевёз сюда.

ИД-А мебель у вас тут такая интересная, с бекасами резными. Наверное, дед был из благородных, как выражались в революцию…

НЦ-Да, дедушки дворянские оставили множества хлама, что-то сохранилось. А вообще мой род берёт начало от князя Сабура. Иван Грозный женил его на боярышне Долговой, и пошёл род Долговых- Сабуровых. Потом фон Минихи, фон Меги, Шустовы были. Много хороших фамилий.

-А фамилия Цехомская- польская, Цехомских очень мало, и все- наши родственники,- говорит Алексей Ярыгин.

ИД-То есть у вас голубая кровь по жилам течёт.

-Вот и глаза голубые, и кофточка,- поддакивают Феликс и Алексей.

ИД-А где ваше дворянское гнездо родовое?

НЦ- Во времена Костюшко мой прадед воевал за Польшу, его казнили в 1853 , а детям дали имение в Калужской губернии. Там родовое гнездо полностью извели. Но было ещё одно, под Тихвином имение деда. Там аллея дубовая, аллея еловая сохранились, сирень растёт из руин. Теперь там деревня Воскресенская. Когда мы проходили мимо крайнего дома, жители спросили меня: «А вы кто?». Я ответила, что внучка Дмитрия Васильевича Крылова. И когда мы дошли до последнего домика, все уже знали, что «приехала Крылиха, которая проверяет своё хозяйство». Вышел потомок дьякона Волотовского, который дружил с моими дедом…

ИД-То есть потомки крестьян перепугались, что вы потребуете реституции! Ну и как, барские чувства у вас возникли, что всё моё, вот тут бы конюшню, там бы лён развести, а тут конопляный заводик…

НЦ-Там очень красиво, но родина моя- Петербург. А выросла я практически здесь, в Вырице, и Лёша здесь вырос.

ИД-А вы, Феликс, тоже голубых кровей будете?

ФВ-Сами мы не местные. Смоленский я. Отец смоленский, мать с Украины. Прадед воевал в Турецкую войну. Когда я читал «Порт Артур», то многие персонажи были мне знакомы по рассказам прадеда- генерал Кисель, Кондратенко. Дед под их командованием служил. Но так как мой отец был военный, то наша семья по СССР поездила. Художественное училище я в Баку окончил.

ИД-И как вы с Натальей Цехомской нашли друг друга?

ФВ-Я был левым художником. Сейчас левые художники называются современными. И мне сказали, что для таких как я есть институт в Питере, где преподаёт Акимов, и я учился у него в театральном институте. Акимов тогда считался передовым авангардистом.

НЦ-С Феликсом у нас был служебный роман. Я развелась с мужем. У Феликса уехала в Израиль жена с детьми. Нас расселили, и мы оказались в доме на углу Жуковского и Маяковского, а по диагонали жил Феликс. Меня устроили вести студию в ДК Цурюпы, и Феликс там преподавал.

ИД-О, говорят, что в годы Перестройки этот ДК был центром андеграунда.

-Там Гребенщиков играл в ансамбле, проходили концерты, после которых всех арестовывали,- добавляет Лёша.

ФВ-Я увидел Наталью и влюбился в неё, и стал звать её к себе в мастерскую посмотреть мои работы.

НЦ-Мне всё было некогда зайти к нему. Но потом я пришла на Суворовский 53, в глубокий подвал к Феликсу, там фановую трубу всё время рвало, под потолком тусклая электрическая лампочка еле светила. Я увидела его работы и поняла, что это серьёзно, работы круты. Привела подругу, мы были потрясены. Потрясение вылилось в любовь. Я делала квартирник Феликсу, потолки у меня были высотой 5 метров. Никто тогда ничего не понимал в картинах Феликса.

ФВ-Да, у меня была чудесная мастерская, тараканы бегали, крысы рыб таскали в зубах из домовой кухни.

ИД-То есть условия были настоящие андеграундные для левого художника.

ФВ-Да, оборжуазиться было невозможно, дверь не закрывлась, заливало гавном, потом туда влезли люди с Некрасовского рынка, и тогда я отдал свои работы приятелям…

ИД-А мастерская буржуазная у вас появилась при Собчаке?

ФВ- Купили её уже после Собчака. Стоило это сначала тысячи, потом миллионы, нолики на купюрах росли не по дням, а по часам.

ИД-А здесь у вас сельская идиллия. Лёша огурцы сажает, Наталья выращивает тюльпаны, а Феликс… Феликс их рисует…

. НЦ-Когда бабушка умерла, Лёша сказал, что будет поддерживать традицию, растить здесь огурцы. И мы Алёшу поддерживаем.

-Огурцы - это святое,- говорит Лёша.

НЦ-Я то люблю, когда цветочки растут, огромные красные тюльпаны, жёлтые с прожилочками…

ИД-Наталья, это у вас всё от голубой крови. Вы, ваша семья, вы чувствуете себя элитой? Не ли у вас желания крестьянушек завести, руководить ими, пороть их, чтобы не бездельничали и водку не пили?

-Настоящая элита такой никогда не была, они были православные, и все эти обыденные порки на конюшнях- выдумки революционеров,- говорит Наталья..

-Боровский из Русского музея говорит, что новую элиту надо делать. Вот мы видим, как нувориши покупают себе княжеские титулы, ордена дворянские. Княжна Пугачёва, граф Киркоров, - включается Феликс.

-Не надо элиту создавать!,- говорит Наталья.- Это всё в них самолюбие плебея говорит, которого обделили. Луначарский хорошо сказал про интеллигенцию. Если я имею высшее образование, папа учился в университете и дедушка в гимназии, тогда дай бог ты интеллигентный. Элита- это результат семейной традиции. Ты вырастаешь дома, тебе прививают традиции. Ты видишь особое отношение к родине, к женщине, к семье. Ты это воспринимаешь дома, на примере родителей. Тогда получается элита. Человек непременно должен вырасти в семье, дома. У новых русских, получивших большие деньги, понятно, что возникает желание сделать что-то ещё, кроме денег. Вот вроде всего добился, а дальше то что? Я недавно была в Москве, и там олигарх какой-то он купил коллекцию русских икон, выставил их в музее. Даже фаюмский портрет там есть. Такой человек имеет право смотреть в сторону элиты, он сделал что-то полезное.

ИД-Он, наверное, фарцовщик рубежа 90-х годов..

- Странно это. В церквях сейчас икон не хватает, ни старых, ни недавно написанных,- говорит Феликс.- А иконы, оказывается, в коллекции… Мы были в Цюрихе, там всё заставлено русскими иконами, очень дорогими.

НЦ-Да, было время, когда иконы вывозили из умирающих русских деревень.

ИД-Да их просто воровали.

ФВ-Знакомая мне говорила, поехали в глубинку, я буду девушку из музея изображать, а вы иконы брать будете. Я не поехал. Да, были времена…

ИД-Да и сейчас не лучше. Сейчас семейные традиции подкашивает нищета. Многие сжигают своих умерших родственников в крематориях, и урны хранят под диваном или выбрасывают. Место на кладбищах им уже не купить, не по карману.

НЦ-Стариков не забирают из моргов, говорят- делайте что хотите с трупами. Сейчас время разделения на точно плохих и точно хороших. Те, что посередине, должны делать выбор туда или сюда, а потом будет что-то такое…

ИД-Что бы ни было, жизнь и искусство продолжаются. Вот вы себя считаете современными художниками?

НЦ-Да.

ИД-Вот все акутальные художники говорят на особом модном слэнге, часто они мастера устных и письменных текстов, а вовсе не художники. Текст заменяет смысл творения.

НЦ- Я считаю, что искусство должно быть понятным. А оно часто ни о чём. Мы по инерции хотим что то найти, а там нет ничего.

ФВ-Раньше была техника: холст, масло, акварель, шелкография. Сейчас вместо шелкографии пишут «сериография», великое изобретение Уорхолла. Говорят, что он Менделеев, Леонардо да Винчи. Часто актуальное искусство- это нечто старое что-то, что по другому названо сейчас. В актуальном искусстве вместо рисунка- фотография. Макетирование. Тиражирование. Как театральный художник я вижу, что под видом актулаьного искусства пролезают обыкновенные макеты из фанеры, куски декораций. Оформиловка какая-то.

ИД-Сплошной римейк по форме. А содержание часто отсутствует вообще.

НЦ-Они не умеют рисовать. У них нет ремесла с детства.

ИД-Но вот Наталья тоже использует фотографию, Феликс делает объекты, у Лёши силён момент спонтанных выплесков. Вы тоже ведь получается актуальщики!

НЦ-Мы сами по себе. Не актуальщики мы.

ФВ-Для академистов я актуальщик.

АЯ- Для графитистов ты традиционалист. А для кого-то супер авангард.

НЦ-А Алеша у нас неактуальный. Он занимается только живописью. Но времена всеядности наступили, на всякого художника находится свой коллекционер.

ИД-Но как вы уживаетесь на одной территории. Споры об искусстве не ломают семью?

НЦ-Феликс мне всё время говорит, что я что-то не так делаю. Но я его стараюсь не пускать к себе в светёлку. У меня люк на крыше, я держу оборону.

АЯ-А Алеша с кротостью и смирением идёт полоть грядки.

НЦ-Мы дружелюбные и уживаемся нормально. У нас одна тумбочка, в которую мы кладём и откуда берём деньги. Раньше мы ругались на идеологической почве, про бога Волоса у нас шли горячие споры. Теперь стараемся жить мирно. Идеологическое объединение у нас против опасностей окружающего мира. Чтоб не пропасть по одиночке. И нас объединяет собака Тася. Камышовая борзая с трудной судьбой, которую три раза выбрасывали, а мы её подбирали и вырастили.